Неделя выдалось мрачной, вязкой и по-настоящему осенней. Ни тебе яркого солнышка в лазурном небе, ни веселого пересвиста птиц – радость спешно покинула сырые Московские улицы, собрав чемоданы и оставив за собой шлейф из тяжелых свинцовых туч. Жители столицы, не особо вдохновленные подобными событиями, старательно избегали всяческого контакта с внешней средой, а потому и запирались в своих бетонных панцирях на все выходные. Сегодняшнее субботнее утро не было исключением – редкие машины, несущие в себе заядлых трудяг московского мира, проскакивали по шоссе, пролегающему вдоль Большой Дмитровки. В остальном же улица была на удивление пустынна: ни сонных собачников, ни бодрящихся бегунов на тротуарах не наблюдалось. Казалось, тетушка Лень посетила каждый дом, помимо невзрачного серого здания, облепленного сеткой строительных лесов и имевшего на своем углу такую же неприметную, как и само строение, табличку: «Большая Дмитровка, 13».
Жизнь в нем (жизнь ли?) кипела, как вода в котле с грешниками Тартара. Эпицентром же «кипения», вместо привычной помпезной приемной, сегодня являлся образованный пятым измерением тренировочный зал. По сути, зал представлял собой пустынную равнину, воссозданную с такой точностью, что в ней с трудом можно было признать продукт темных деяний Арея.
В тренировочном измерении, неподалеку от единственного на всей равнине дерева, переминаясь с ноги на ногу, стояла Даф, сжимая длинными, онемевшими от усилий пальцами свой неизменный музыкальный инструмент. Депресняк, крутящийся под ногами, настойчиво требовал внимание к своей экстравагантной лысой персоне, однако его кормилице было явно не до этого. Она напряженно, сведя тонкие светлые брови к переносице, наблюдала за перемещениями первого рубаки мрака и его знаменитого на весь магический мир ученика. Вот уже около часа они мельтешили перед уставшими глазами Даф, совершенно позабыв о ее присутствии. Оба были вооружены и оба явно не имели за собой намерения дурашливо пощекотать друг друга смертоносными мечами. Тренировка – это вам не представление, а вполне серьезное мероприятие. Только вот тренировка у мрака имеет одну значительную особенность – она мало чем отличается от настоящей битвы.
Осознание этого терзало Даф с силой, прямо пропорциональной убывающим силам Мефодия. На лбу его уже проступила испарина, движения становились медленнее и грузнее, а дыхание заметно участилось. В связи с этим шансы Буслаева на победу энергично махали ручками на прощание.
«Подумаешь! Бедненького повелителя мрака порубит на капусту собственный учитель! Глупому человеку глупую смерть» с напыщенной самоуверенностью произнесла про себя Даф, тем самым утверждая свою независимую позицию и честно заслуживая потемнение кончика пера. Но, стоило Мефу пропустить выпад Арея, как сердце ее предательски екнуло, обращая все старания повысить самооценку в прах. «Разумеется, ведь я – его хранитель, он – моя работа, не более» менее уверенно добавила Даф, замечая, что невольно подняла кисть с флейтой на уровень шеи, словно готовясь защищать свою любимую работу... Ну да, людям свойственно любить свою работу!... Да и стражам тоже.
Видимо, этот жест не остался незамеченным и для великого рубаки, который на тот момент с показательной скукой, подобающей всякому профессионалу, имеющему дело с чайником, держал оборонительную позицию. Он сделал довольно резвый для его комплекции шаг назад и, в очередной раз блокируя отчаянный и бесперспективный выпад Мефодия, воткнул острие меча в обезвоженную землю, тем самым завершая битву. В то время как Мефодий облегченно стирал с лица капли пота, Даф в недоумении уставилась на Арея. «Жалеть вымотавшегося ученика и похвально гладить Буслаева по головке за то, что его есть еще, по чему гладить, тот не собирался. Тогда в чем дело?...»
– Плохо, Синьор-помидор, все еще плохо! Даже комиссионеры и то шныряют быстрее. Марш отсюда рысью!... К тебе это не относится, светлая. – голос Арея, сухой и властный, заставил Даф обомлеть. Опускать флейту было уже поздно, а потому она крепко прижала ее к груди, медленно выдохнув и сделав маленький шаг навстречу Арею. От этого разговора можно было убежать разве что лишившись какой-либо жизненно важной части тела.
– Зачем вам... Зачем мне уходить? – с исконно Буслаевским упрямством возразил Меф, однако уставившиеся на него две пары глаз: одна суровая и непоколебимая, другая же обнадеживающая и смиренная – заставили его замолчать и придержать свое беспокойство за бээзумных красавиц при себе. Бессильно вздохнув, Мефодий бросил виноватый взгляд на Даф и исчез с просторов измерения, оставив ее наедине с главой русской канцелярии мрака.
Вместо того, чтобы смущенно потупить взгляд и зашаркать ножкой до образования ямы в сухой почве, Даф с излишней самонадеянностью уставилась на мечника так, как смотрит нашкодивший пятиклассник на директора – наивно и удивленно. Однако Арей походил на директора средней школы разве только тем, что и его ученики порой испытывали проблемы с самоконтролем.
– И что это было? Эдемские рефлексы? Бунт забитого добра? – чем спокойнее и тише говорил Арей, тем страшнее становилось самой Даф. По ее спине пробежалась мурашки. Обманывать мечника было бесполезно, а вот оправдания никто не отменял.
– Я не хотела ее использовать! Вы так увлеклись, а мне стало скучно.. Я просто... – казалось, Дафна и сама начала верить в эту версию, однако не успела она договорить, как ее перебила насмешка барона мрака:
– Просто хотела поменяться местами с Сеньором-помидором?
– Вы же его забиваете! – откинув омерзительные зачатки лжи, возмущенно возразила Даф и сама же удивилась своей смелости. «Ох, и тянет же тебя Лигул за язык!»
– Верно, забиваю. Но если я не буду этого делать – однажды его забьет кто-либо другой. И тогда ни я, ни твоя дудка не сможем ничего сделать. Ты не думала, что смерть будущего повелителя мрака не входит в мой рабочий план?
Дафна стыдливо потупила взгляд. Собралась защищать Мефодия от клинка его учителя! «У твоих мозгов что, тоже есть крылья и они периодически покидают черепную коробку?!» злостно обругала себя Даф, безвольно уронив руку с флейтой вниз. За спиной послышались удаляющиеся мощные шаги Арея.
– Как бы не различались наши пути, Мефодий нам обоим нужен живым. Подумай об этом, когда в следующий раз захочешь раскритиковать мои педагогические методики. – голос мечника стих, оповещая о его исчезновении. Еще долго Даф, бесцельно глядя вперед, стояла на опустевшей равнине. Она знала, что Арей сохраняет пятое измерение лишь для нее, как знала и то, для чего ей дана возможность побыть наедине со своими мыслями.